Её бокал полон ХО
Она скрывает своё лицо
Ты что-то хочешь узнать
Это твой вайб, это твой вайб
Сияй, сияй, сияй

"Встречаемся в 8. На нашем месте. Притащи свою задницу вовремя. Слишком трезвая Б."

Бри не выбирает выражений. Бри насрать на то, что кому-то это не нравится. Бри шарит в искусстве и ненавидит фальшь. Сэм обожает за это Бри и обещает таксисту десятку сверху, если он домчит его вовремя к бару по бесконечным ночным пробкам Финикса. Каррент, разумеется, едет к ней при параде: в чёрном костюме и чёрной рубашке, с фонарём на пол челюсти и расцарапанными в хлам руками. Он уже предвидит, как она назовёт его идеальным натурщиком для Жерико или Раппа, и его это забавляет. Шуточки Бри - как отдельный вид искусства.

Убирая телефон в карман пиджака, он поворачивает голову вправо и смотрит через окно такси на светящиеся окна домов и чрезмерно яркие витрины магазинов. Он точно знает, что сегодня они обязательно влезут в неприятности, а завтра ночью он улетит в Италию, чтобы скучать по этой неземной чертовке. В своё время именно она, Айзен, морально надрала ему задницу, заставив вылезти из болота самоуничижения и вернуться в своё привычное состояние похуизма. Просто потому, что её заколебало видеть его кислую морду на весёлых попойках. Размазывать сопли по стене - это не к Бри, к Бри - получать удовольствие от жизни и класть болт на моральные устои. Разве мог он после такого не надраться с ней до умопомрачения перед своим отъездом?

Думая об Айзен и на задворках сознания фиксируя пролетающие мимо светофоры, Самаэль добирается до бара на краю Финикса. До их бара, где далеко не первый год они встречаются, когда всё заебало. В этом месте особый вайб: приглушенный свет, запах винила, смешанного с деревом и табаком, и всегда густой, режущий глаза дым. Как раз в стиле серии фресок Гойи. Как раз в их собственном стиле.

Бывший мужской клуб приветствует Сэма распахивающимися тяжелыми дверями из тёмного дерева. Густой дым летит ему в лицо, пропитывая его всего с ног до головы. На его пути из плотной пелены, как призраки, вырываются различные фигуры женщин и мужчин. Почти у всех одинаковые бокалы в руках, но совершенно разные выражения на лицах. Красивые маски от похоти до опьяняющего счастья снуют из стороны в сторону плавно, будто тени, и испуганно отдёргиваются в сторону, когда редкие лучи света падают на истинное лицо Сэма. Всем известно, что сюда не приходят в таком виде, но мужчина давно исповедует религию Айзен и кладёт болт на негласные правила. Толкаясь в толпе извивающихся тел, он ищет взглядом Бригитту, чья напряжённая фигура притягивает его магнитом. Он знает, что она не выносит находиться трезвой в таких местах. И что она не выносит пить в одиночку он тоже в курсе.

Мужчина останавливается у неё за спиной, рассматривая красивую женскую фигуру, наполненную силой и напряжением. Когда она поворачивает голову в профиль, чтобы проследить за барменом, он замечает её острые скулы и сжатые от недовольства тёмные губы. Прямой взгляд исподлобья буравит крепкое тело мужчины, за чем с интересом наблюдает Сэм. Бри, как шкатулка Пандоры, вмещающая в себе все самые порочные желания этого мира - столь же опасная и цепляющая своей красотой и притягательностью.

- И насколько сильно ты меня ненавидишь по шкале от одного до бесконечности? - шепчет ей на ухо из-за спины Самаэль, уперевшись руками в барную стойку по бокам от женщины. У него никогда не поворачивался язык назвать её девушкой, потому что Бригитта - никто иная, как выбравшаяся из Ада Лилит в обличье смертной женщины - столь же властная и непокорная, как настигшая буря, как сметающая всё на своём пути водная стихия. - Два хороших скотча, пожалуйста, - нехотя отводя взгляд от Бригитты, громко произносит Каррент, обращаясь к бармену. Мужчина кивает ему в ответ и отдаёт всё своё внимание работе. Сэм садится слева от Бри, выкладывая на барную стойку телефон и пачку сигарет, с тяжелым хлопком опустившуюся на потёртую поверхность. Давно знающий их бармен незаметно пододвигает пепельницу без лишних жестов и слов. Самаэль по своему обыкновению закуривает сигарету, любуясь своей роскошной спутницей. - Ну, как тебе моя физиономия? Вдохновляет на творчество? Я вот уже неделю охреневаю от искуссности наложенных на мою челюсть теней - очень профессионально, как мне кажется. Не находишь? - Сэм усмехается и протягивает даме пачку сигарет, предлагая закурить. - Какие новости у тебя? Что интересного происходит в мире искусствоведов? Может быть разоблачили какой-нибудь подлинник или наоборот нашли?

- Это чистой воды импровизация, - растягивая гласные для пущей важности эффекта, Самаэль смакует слова, подражая Бри, в свою очередь подражающей своим высоколобым коллегам, когда она карикатурно изображает их в своих интригующих пересказах прошедших нелицеприятных бенефисов. Именно такие вечера после неудавшихся рабочих встреч больше всего на свете обожает Каррент: когда Бригитта, полная обескураживающей ярости от снобизма и занудства очередной выставки, заявляется в бар, насыщая атмосферу своим сногсшибательным магнетизмом. Как истинный поклонник искусства, ценящий в нём эмоцию и красоту, а не глубокий философский смысл из серии Канта или Юнга, мужчина не в силах не восхищаться её порывистыми высказываниями и бурными всплесками негодования - слишком уж они хороши!

- Согласись, это лучший показатель таланта художника. Так что, считай, мне посчастливилось познакомиться с гением наших дней! Уже предвкушаю будущие интервью с вопросами на тему "Каково быть живым холстом под рукой современного Да Винчи!" - Сэм прицокивает языком и, прикрыв глаза, покачивает головой в знак переизбытка эмоций от восторга. - Но, тем не менее, сомневаюсь, что моя рожа в процессе творчества была столь же довольна, как у Роквелловской девочки - там-то профессионал, а я так, любитель. Так что на звание шедевра я претендовать не смею, - мужчина усмехается и затягивается табаком, на мгновение вспоминая свою несравненную художницу, чьё звание, разумеется, исходит исключительно от слова "худо". Образ Руби, или как он прозвал её про себя "Рубильник", с увесистой битой на мгновение мелькает в его голове, вызывая на лице довольную улыбку. "Надеюсь, она не возьмёт её багажом с собой в Италию."

- Мне-то откуда знать такие подробности? Я лишь живу предвкушением того дня, когда ты подомнёшь под свой каблук всю эту грустную компанию и наконец-то наведёшь порядок. И не смотри на меня так - я всё ещё придерживаюсь мнения, что это тебе по силам, - Самаэль берёт в руку стакан с янтарной жидкостью на дне и приподнимает его в тосте: - За главную чертовку в омуте унылого снобизма! - друзья легко соприкасаются бокалами, и первая порция обжигающего напитка резким вкусом скользит по языку, обволакивая своим расслабляющим эффектом. - Ммм, это творение Майлза, - поставив стакан на стойку, Каррент с гордостью демонстрирует Бриггите свободную от сигареты руку, позволяя женщине поближе насладиться любованием изящными росчерками когтей. - Очень аллергично-токсичный мастер своего дела. По мне так, он пытается подражать Босху в своей страсти к мелким деталям, но некоторым нравится. Я, правда, не заценил, в отличие от картин Босха. Не знакома с этим дарованием? - Сэм делает жест бармену, прося повторить напитки, и кивает в сторону карточного стола: - Как на счёт партеечки? Давненько ты меня не уделывала. А вообще, я хочу тебе сказать, у меня сегодня дикое желание танцевать. Поэтому я предлагаю такой план: сначала мы надерёмся виски во время игры, я снова расстроюсь, что проиграл тебе, и ещё надерусь парой стаканов. Потом мы поедем в любой клуб на твой выбор, устроим там, ну, и не только там, вакханалию, а затем влипнем в какое-нибудь дерьмо. В процессе, конечно, мы с тобой поменяем этот план ещё миллион раз, но ведь главное начать? - Самаэль тушит сигарету в пепельнице, заинтересованно смотря в тёмные глаза сопровождающей его в этот вечер женщины. Колкая и напряжённая, как перетянутая на скрипке струна, в момент их встречи Бригитта теперь напоминает ему сытую вальяжную тигрицу, позволяющую до поры - до времени заигрывать с её острыми коготками. Её расслабленное тело, преисполненное внутренний силы, завораживает в этом баре ни его одного. Сэм мимолётно замечает, как скользят по телу Айзен изучающие мужские взгляды мимо проходящих гостей этого вечера и, в том числе, взгляд импонирующего женщине бармена, со знанием своего дела наполняющего в нужное время их стаканы. - Начнём покорять этот вечер, - Каррент протягивает женщине руку и попутно прихватывает с собой стаканы с виски, следом обращаясь к бармену. - Друг, принеси, пожалуйста, нам сразу полную бутылку к третьему столу. Меня там уже ожидает невыносимая горечь безысходного поражения, а эту прекрасную женщину - сокрушительная победа. Будем праздновать!

Вопросом зачисления бара на краю Финикса в число приоритетных на протяжении многих лет в молчаливом диалоге с самими собой задаются не только постоянные посетители этого заведения, ни только конкурентные владельцы фешенебельных клубов в центре главного города Аризоны, частенько упускающие в пятничные вечера знатный кусок элитарной публики, но и простые жители спального района, где таится аномальная зона, манящая к себе бесконечным потоком приезжающие миллионные автомобили и обыкновенные такси, заполняющие узкую дорогу к этому бару своими мёртвыми металлическими телами. Большую часть времени скучный, унылый пейзаж ободранных однообразных домов без какого-либо приятного глазу благоустройства в пятничные вечера наполняется красками роскоши и благосостояния, на которые с ядовитой завистью и злобой вопреки душевному разногласию взирают из маленьких окон своих квартирок задолбанные жизнью рабочие, безынициативные офисные планктоны и падающие с ног от усталости сотрудники сферы услуг, так отвратительно похожие на поджидающего во мраке обыденности веселящуюся парочку Герри Майлса. Кто-то из посетителей, кто частенько обитает в стенах этого места и испытывает хоть какой-то маломальский интерес к его особенностям, имеет смутные догадки по этому вопросу. Кто-то из конкурентов, разок заглянувших из любопытства и жажды коммерческой выгоды на огонёк, ощущает столь явный, лежащий на поверхности ответ где-то на подкорке мозга, в своём бессознательном, продавливаемым мощью и яркостью их сознания. Но главная трагедия данной ситуации заключается в том, что даже окажись по счастливой случайности подобные Герри Майлсу обыкновенные люди в числе гостей этого заведения, затуманивающие их глаза и чувства восприятия ненависть и злоба никогда не позволят им узреть очевидную истину, которую с их незасорёнными излишней информацией умами и зачастую свойственной простым людям наблюдательностью можно так легко постичь! В действительности никто на самом деле не хочет постараться понять, что ответом на мучительный для многих вопрос служит такое простое и всем знакомое явление, как чувство времени. Или как выразился бы по-научному, имей такую возможность почивший к нынешним дням уважаемый господин Энштейн, пространственно-временной континуум, объясняя который в своих лекциях он обязательно привёл бы для примера именно этот бар и обязательно в вечер пятницы.

Очевидную истину, стоя в дверях бара и давясь от смеха вместе Бри, этим вечером постигает и Каррент, но по причине приличного опьянения и усердного внимания к совершенно иным вещам, он этого не замечает. Но ощущает это явление, когда его ошалевший от алкоголя взор тёмно-карих глаз скользит от образа замедленной, тягуче-плавной обстановки в заведении, которую он видит сквозь приоткрывающиеся двери бара, к образу их с Бригиттой бурно-эмоционального веселья, преисполненного шума от громкого хохота и резких, порывистых движений плохо контролируемых под действием виски тел. Куда больший контраст окружающего мира становится особенно заметным, когда Герри Майлс с его командой разбойников является позади пары из тьмы и в эту тьму их окунает, порывистым движением накидывая на их головы плотные, непроницаемые для света мешки. Какая невероятная полярность в ощущениях! Минутная стрелка во всех трёх случаях проходит лишь один круг на циферблате, но с совершенно разной скоростью! Та минута, что длилась в баре, когда Айзен нанесла Сэму очередное сокрушительное поражение по его впечатлениям длилась вечность его обескураживающего позора. Минута, наполненная грохотом их смеющихся голосов в дверях их излюбленного места встречи, тянулась в привычном для него ритме. И в одно мгновение исчезает эта же минута в пылу драки и угроз, когда к их компании присоединяется группа ещё пока что незнакомых для Каррента мужчин. Одна минута, а какой разнообразный эффект!

- Вы охренели? - матерится в один голос с подругой Самаэль, пошатываясь назад. Мужчина сгибается пополам, когда из темноты ему прилетает удар кулаком в живот, вынуждающий хватать ртом воздух, который никак не может достигнуть лёгких. Он делает вдохи всё чаще и глубже, но ловит губами лишь шершавую ткань мешка, наждачкой полирующую пересохшую кожу. Сэм вопреки боли выравнивается, но его толкают сзади, крепко приложив в области лопаток. Подобно виски, только с куда менее приятным чувством, боль разливается по телу обжигающими волнами, но он не унимается, изо всех сил пытаясь отвоевать свою свободу. Резким рывком Каррент врезает локтем кому-то из амбалов в крепкий торс, сравнивая счёт в поединке, но весомый удар по затылку, со знанием дела отвешенный ему без скромности и сомнений, отрубает его от связи с космосом и реальностью. В последней мысли перед отключкой он винит в случившемся ретроградный Марс, за каким-то чёртом приведший к пику кульминации острый социальный конфликт, и погружается в пучину темноты...

- Да твою же мать, - не раскрывая глаз, едва слышно стонет Сэм, медленно проводя головой полуось. Мужчина скалится, кривя лицо от боли, когда гудящая внутри черепной коробки масса, словно всплывшее со дна банки с мутной водой гавно, отвратительно колышется, булькает и бьётся о костяные стенки. От затылка до лопаток позвоночник будто в бетонных доспехах, а сознание мужчины и того хуже, с упоением ловит вертолёты, вызывая предчувствие тошноты. В первые мгновения физические ощущения заполняют все мысли Самаэля, позволяя ему отвлекаться только на неторопливые раздумья о том, где он умудрился так безутешно надраться. Воспоминания о случившемся подло помалкивают, не мешая мужчине посвящать всё внимание своей любимой персоне, пока до его левого уха не доносится томное мычание знакомого женского голоса... "Бри!"

- Бри, как ты? - едва ворочая челюстью, спрашивает Каррент, и со звуком её имени неразборчивое воспоминание об их плене возвращается к нему с напоминанием о боли. - Проклятый ретроградный Марс. Знал же, сука, что всё через жопу пойдёт, - он медленно поднимает веки и полумрак незнакомой комнаты мерзко режет по глазам слишком ярким для таких событий светом. Мужчина пытается рассмотреть помещение, где они заточены, но картинка плывёт перед глазами подобно прогулочному катеру. Он закрывает глаза и открывает снова, делая глубокий вдох. Мир становится чуточку яснее, но всё ещё старается увлечь его в пучину беззаботной отключки и расслабленности. - Ты знаешь, что произошло? - его голос звучит глухо и словно бы издалека, но сейчас Сэм не обращает на это внимания и пытается осторожно привстать, что, разумеется, ему не удаётся - спустя несколько мгновений Каррент осознаёт, что его руки привязаны за спиной к стулу, на котором восседает его успешная до приключений задница. К слову, те самые связанные руки к нынешнему моменту он уже не чувствует и тяжело выдыхает, бессильно понимая, что разнести к чёртовой бабушке "устрашающую" комнату, где они заперты, ему не представляется возможным. - Ты слышишь? Или это мои галюны? Кажется, к нам кто-то идёт, чтобы надавать по жопе. The show must go on, сука!

Двери распахиваются, и занавес взлетает к самим небесам...

[nick]Gerry Miles[/nick][status]пацан с района[/status][icon]https://forumavatars.ru/img/avatars/001a/9d/a4/23-1576619727.gif[/icon]
На часах уже было 2 часа ночи. Босса еще не было. Герри нервно докуривал последнюю сигарету пачки и постоянно поглядывал на часы. Это было не похоже на его начальника. Омерзительно пунктуальный мужичок, никогда не терпел опозданий. Сам этим никогда не грешил и других жестоко карал за подобную оплошность. Парню не нравилась сложившаяся ситуация. Он уже минимум час назад мог быть в отключке, развалившись на мягкой кровати в своей небольшой квартирке. Но вот уже ночь близится к концу, эти двое еще живы и даже ни разу не покалечены. От босса ни слова. А ведь изначальные указания были предельно ясны, поймать, привезти и отдать в руки начальника. Первые два пункта Герри отлично выполнил. С последним беда выходила.
Впрочем, парень прекрасно знал что могло случиться с этой сладкой парочкой. Бабенке точно ничего не будет, босс к ней привязан, а вот мужика наверняка грохнут, предварительно помучив на глазах у дамочки. Этакий воспитательный процесс. Экзекуциями будет заниматься сам непосредственно Герри. Босс точно не станет марать свои ухоженные ручонки об любовников своей бабы. Хоть это и не было обговорено, но парень наверняка знал, что будет, когда он увидит мужика своей дамы сердца. И, честно говоря, Герри это предвкушал, он уже невероятно хотел выместить свое раздражение на симпатичной роже этого брюнета.

Майлс внимательно поглядывал за парочкой, к двум часам они как раз стали приходить в себя. А это значило, что наверняка будут шуметь, звать на помощь. Во всяком случае, ему так казалось. Однако, парень ошибся. И к его удивлению, парочка вела себя так, будто тот факт, что они оказались в складском помещении ночью, да еще и со связанными конечностями, является вполне себе бытовым явлением. Герри еще раз с огромным презрением посмотрел на маленькую стрелку часов, указывающую на цифру два, и решил не тянуть. Раз начальника нет, он начнет без него. Потом подтянется. Однако предварительно махнул рукой другим своим головорезам, что курили у фургона. – Мэтт, поезжай и проверь где босс и остальных с собой возьми, – тот послушно кивнул и прыгнул за руль черной машины. Тем временем сам Герри как-то торжественно, с особым гордым видом, раскрыл двери амбара. Выглядел словно словил двух крыс, что ему долгое время вредили. Майлсу не было дела до репутации босса, всё равно было, что эта шоколадная дамочка делает из своего папика рогатого козла. Он как бы и без того козлом является. Все дело было в его не реализованных планах на вечер. И что, что он всего лишь рассчитывал на спокойный сон, и что, что там не было ничего интересно. Это его планы и они сильно нарушены. А значит кто-то будет за это платить. Герри решил, что это будет мужичок. Ему все равно кранты, а так хоть будет полезен.
– Доброй ночи. – Холодно поздоровался Майл. Его мама с детства учила здороваться, он же не хочет показаться этим людям невоспитанным. Хотя нет, ему было плевать, и вырвалось оно как-то на автомате. –Полагаю, вы уже догадались почему вы тут оказались....
Герри гордо задрал голову, ожидая, что хоть кто-нибудь ему что-то скажет по типу:«отпустите», «помилуйте» и бла бла бла. Правда, потом передумал ждать и сразу со всей силы опрокинул стул с брюнетом. Это выглядело так, словно брюнетик был пушинкой.
–ты чо в край охренел? – снова послышался голос дамочки, за что сразу же получила смачную пощечину. – Не стоит влезать, когда мужчины общаются.
Стул благополучно развалился под брюнетом, Герри этому совсем не обрадовался. Парень приставил свое колено к паху мужика и рукой схватил его за рубашку. –Это только разогрев, дорогой, сейчас приедет мужик этой дамочки, – Майлс взглядом кинул в сторону женщины, – и тебе точно будет крышка.

Что может быть омерзительнее чувства беспомощности. Я ощущала, как мои руки словно и не мои. Мои ноги тоже онемели от длительного пребывания в одной и той же позе. И вот сейчас, в эту минуту у меня на глазах мой лучший друг пропускает удар за ударом. Клянусь своей коллекцией холодного оружия, я прочувствовала каждый удар, встреченный физиономией Сэми, на себе. Внутри все бурлило и будь во мне хоть капля силы, а не это проклятое чувство онемения, то я бы подобно халку разорвала эти сраные веревки и всадила бы собственные каблуки этому уроду в задницу, ну, и добавила бы затрещину Сэми за его неуместные шуточки. В конце концов, я может тут переживаю, что лишусь единственного собутыльника....
Сидеть на этом сраном стуле и безмолвно наблюдать, как два мужика  превращают физиономии друг друга в месиво совсем не весело. У меня закрывались предположения, что этот похититель вероятно расист и сексист, а может и вовсе педик. Ну, а как вообще объяснить его столь теплое внимание к Сэми?
Мне бы еще понимать по какой причине это все говно происходит, но в голову решительно ничего не приходило. Этот урод был уверен, что мы понимаем почему мы тут. Но твою мать! Мы то не знаем! Какой нахрен мужик? Да еще и мой? Единственный мужик, к которому применительно «мой», и которого могли напрягать другие мои мужики это Виктор. Но едва ли в моей голове мог выстроиться  образ дражайшего экс супруга в роли предводителя головорезов. А с фантазией  у меня как бы проблем не было. Другие мужики... В голове я перебирала каждого мужика, с которым спала, а их как бы не так много и ничего серьёзного. Я даже на секунду задумалась, может я бабу чью... Ну... Это.... Да не такая жеж конченая шалава!?
Те временем счет уже вёл Самаэль и это не могло не радовать. Расправился он с ублюдком быстро и даже, должна признать красиво. Вот же пафосный мерзавец... Подумала я с долей уважения.
– Если бы я вообще была в курсе, что куда-то влезла... – Ворчливо ответила, злобно сверля взглядом валяющегося головореза. Куда я блин влезла то? Теперь во мне засверлило неприятное чувство любопытства. Ну не ужели свалим так и не узнав чо это вообще было?
Когда с веревками и идиотским стендапом Сэми было покончено, не без рукоприкладства конечно же, мой любезный друг вдруг решил поскорее свалить. Я и не против была, но только после удовлетворения собственных потребностей. Как последняя шавочка пнув неподвижное тело мудака, который похитил нас, я начала его бесцеремонно обыскивать совсем не обращая внимание на подгоняющего меня Самаэля.
– Минуту, бл, – рявкнула я, извлекая из пиджака головореза пистолет и его документы. О, и бабки тут есть.... На секунду я даже осеклась, это сейчас подумала женщина одна подпись, которой дороже часа работы самой эксклюзивной шлюхи, простите эскортницы. Помимо упомянутого, я добыла фотографии какой-то бабы с мужиком и телефон непосредственно валяющегося утырка. Вот теперь можно было валить. Где-то за пределами ангара послышались звуки тормозящей машины. Твою же....
Интуитивно я ринулась не к выходу, а к завалам деревянных ящиков у дальних стен помещения. И не прогадала, как только мы с кроваво-фиолетовой моськой скрылись за ящиками, в помещение кто-то вошёл. По звукам, мне показалось что вошло человек пять. – Герри, твою мать!– Заорал кто-то. Я скучающе начала разглядывать документы. Теперь у ублюдка появилось имя – Герри Майлс. Но желание называть по имени как-то не появилось. Кто-то разъярённо заорал, – Найти их немедленно! Обыскать  тут всё! Далеко, сука, не уйдёт.
Это они про меня?! Мое лицо моментально исказила гримаса обречённости и злобы. Мы во всякое влипали, чаще не по моей вине, но чтобы встрять так, как сейчас. Кажется, в нашем опыте это впервые.
– Вот теперь, – злобно зашептала я, сжимая в руках пистолет, – show must go on, твою мать. - Прозвучало, как приговор.
Я искренне надеялась, что толпа придурков, сколько их там, не полезет искать нас в эти ящики. С другой стороны у меня всегда надежда шла другим путем нежели рациональное мышление. Значит эти уроды первым делом будут обыскивать завалы ящиков.